Я меч, я пламя! - Страница 13

– Совсем умом повредилась после больницы, – сделала свой вывод тетка Люба.

***

Когда Петро увидел ее, неторопливо идущую к группе соседей и жующую по дороге кусок хлеба, он не мог понять, почему он не может оторвать от нее глаз. Поднявшееся над домом солнце запуталось в ее коротких волосах, раздело ее, просвечивая насквозь тонкую ткань ее платья, и он отвел глаза в сторону. Вдруг он понял, почему так хочется смотреть на нее, она излучала покой, она щедро разливала его вокруг себя, все затихало, попадая в его сень. Если бы у Петра было время, он сравнил бы это чувство, с покоем каменных фигур, стоящих на высоких курганах в безбрежной степи. И в нем затихала злость, азарт, волнение схватки когда он смотрел на нее.

– Стрельцова, – позвал он ее.

Продолжая жевать хлеб, она неторопливо подошла к столу положила на лавку сумку с хлебом и села напротив них. Ее глаза были красными от слез, грустными и задумчивыми.

– Где ты ходишь Стрельцова? Сказали, ты за хлебом пошла, мы уже час здесь крутимся, а тебя нет. Что случилось? – Женя подозрительно смотрел на ее красные глаза.

– По улицам ходила, плакала, – просто сказала она, – Ростик пропал, теперь некому меня защитить.

– Нашла из-за чего плакать. Вот Женя над тобой шефство берет, и ко мне всегда можешь обратиться. – Ему показалось, искра бешенства молнией промелькнула в ее глазах. Глядя на него в упор, она сказала,

– Помоги мне, товарищ милиционер, вон видишь того, высокого и худого, это Сеня Жердь. Он вчера на танцах мне сказал, что если до следующей субботы я ему добром не дам, он меня зароет.

– Да ничего он тебе не сделает, а если пальцем тронет, скажешь мне, я с ним разберусь.

– А если я буду лежать в канаве с проломленным черепом, какой мне с этого толк?

– Пойми, Стрельцова, есть закон, то, что ты говоришь, это слова, у тебя даже свидетелей нет.

– Через две улицы отсюда, на улице Ленина, живет начальник горкома партии. Там милиционер часто возле дома дежурит. У него дочь, моя одногодка, я ее видела несколько раз. Вот если бы Сеня ей такое сказал, знаете, что бы с ним было? Его бы забрали в милицию, и оттуда он бы попал в больницу или на кладбище. Такой вот у вас закон, товарыш милиоцинер. – Она грустно смотрела на него. – Спрашивайте, пока я тут. Уеду отсюда, на фабрику ученицей пойду. Тут мне не жить.

Записывая ее показания и обдумывая услышанное, он постепенно успокоился, в поселке было немало персон, которым по плечу роль Бугра в его пасьянсе. А то, что она тут наговорила, это конечно правда, но такова жизнь, так было и так будет. Мы, конечно, меняем ее, она становится лучше, и при коммунизме, такого не будет, говорят, и милиции при коммунизме не будет. Но оперуполномоченный младшего комсостава Петро Цыбудько никак не мог представить когда, и главное как это произойдет.

Когда они с Женей, закончив опрос, направлялись в управление, просмотреть дела названных Олей поселковых бандитов и примерить, на кого из них подойдет роль Бугра, возле них затормозила дежурная машина.

– Залезайте, – крикнул им выглянувший Илья, – едем в поселок. Убийство. Анатолий Караваенко, по кличке Рама, слыхали о таком?

Женя с Петром переглянулись. Это был один из их списка знакомых Ростика в поселке, с которым у того были раньше дела.

***

Пока Илья сравнивал найденные ценности со списком пропавшего, Петро с Женей, закончив опрос свидетелей, курили на улице.

– Не мог Ростик, Раму кончить, никогда я в такое не поверю. Это все равно, что я бы пошел с Поддубным бороться и победил. Кто в такое поверит.

– Илья поверит, слыхал, Ростика в розыск, ценности найдены, убийцы известны, дело закрыто. Точка. Премию получим, за два дня такое дело раскрутили.

– А ты что думаешь?

– Что тут думать, Женя. Вот скажи мне, кто положит в сумку с золотом и деньгами, кусок веревки и гвоздодер? На гвоздодере, обрати внимания, ни одного отпечатка. Дураку понятно, что это нам подстава. Но Илья у нас умный, поэтому ему не понятно. Зато понятно, что за раскрытие особо опасного в трехдневный срок, очень много можно получить. Илья уже сказал, что сегодня вечером гуляем.

– На какие шиши?

– Вдова угощает. Сегодня похорон был. Илья уже ей отзвонил, что ее побрякушки нашлись. Так она нас троих в гости приглашает.

– Старовата она…

– Ничего, выпьешь, будет в самый раз.

Они молча курили дальше, а Петро думал, что Бугор оказался чересчур хитрым. Он нашел не одного, а двух Лохов, но не это поражало. Все виденные им за пять лет грабители, умные или глупые, имели одну общую черту, все они были жадными. Оно и понятно, не будет щедрый человек рисковать своей свободой ради денег. Никто бы из них, придумай он такой финт, не отдал бы всех побрякушек.

Понятно, в тайниках, наверняка, было намного больше. Но все равно, подбросить малую часть, это еще было возможно, на это могли пойти, чтоб отвести подозрение. Но отдать больше чем значилось в списке, было там несколько мелочей, которые вдова забыла при составлении списка пропавшего, а потом признала, это было за гранью возможного. Поскольку все ценности найдены, любая причина держать дело открытым отпадала. Петро вдруг понял, что они видят лишь ту картинку этого преступления, которая нарисована и поставлена пред ними, а что за ней, что она скрывает, они даже не догадываются. И заниматься этим у него уже не будет времени. На нем чуть меньше десятка незакрытых дел, и сроки поджимают. Последний раз пробежавшись глазами по списку знакомых Ростика в поселке, и вспоминая, что он о них знает, и потянет ли кто из них роль Бугра, перед глазами Петра постоянно возникала картинка девочки, жующей горбушку хлеба, залитая ярким весенним солнцем.