Я меч, я пламя! - Страница 18

Так что лишь ссылки на Генштаб было достаточно, чтоб отправить это письмо на стол Сталину. Представить себе ситуацию, когда Тухачевский, или кто-то другой из военных, ссылается на копию письма, и рассказывает Сталину что он думает о нем, а Иосиф Виссарионович делает вид, что понимает, о чем идет речь, Сергей, не хотел, не мог, и от одной мысли об этом, его кинуло в пот. С другой стороны, передать Поскребышеву письмо, о содержании которого ты ничего не можешь сказать по существу, если у Сталина возникнут вопросы, тоже приятного мало. Куда ни кинь всюду клин, поэтому, сделав несколько звонков своим знакомым, Сергей понес письмо своему непосредственному начальнику. Тот прочитал и с мрачным выражением лица, обратился к нему.

– Докладывай,

– Ну, о договоре с Францией и Чехословакией это не секрет, переговоры ведутся давно, хотя о том пункте, который отмечен в записке, я не слыхал, а без вашей санкции звонить в наркомат иностранных дел не стал. О Стаханове никто ничего не знает, однако я спрашивал только своих знакомых из соответствующих наркоматов в частном порядке. Остальные вопросы, отмеченные в первой части письма, я без соответствующих указаний даже не стал зондировать. Никто мне такой информации не даст. По поводу трех пунктов относительно армии. С радиостанциями ситуация известна, их мало, качество армию не устраивает. Относительно шифровки, дешифровки радиограмм ничего внятного мои знакомые мне сказать не смогли. Разрабатывается зенитная пушка калибра 37 мм, но пока никаких положительных результатов нет. В наркомате промышленности сказали, что патрон 14,5 мм разрабатывается, как там обстоят дела, тот с кем я говорил, не знает, по противотанковому ружью то же самое, работы ведутся, в каком состоянии сказать не может. Единственное что сказал, что Тухачевский противотанковую винтовку за оружие не считает. По пулемету, в данный момент существует пулемет ДК данного калибра, Дегтярева крупнокалиберный, в этом году из-за недостатков снят с производства. О пулемете ДШК он ничего не слыхал.

– Давай так, ты до завтра выясняешь все, что можешь по последним трем пунктам, звонишь и требуешь предоставить официальную справку, пока что тебе устную по телефону. Я постараюсь узнать все, что смогу по первой части письма. Завтра оно пойдет на стол, так что приготовься сидеть здесь до вечера, пока не вызовут. Если все понял, работай, вечером доложишь, что узнал.

Вечером Сергей снова пришел на доклад, не слушая его начальник отдела сказал.

– Идем к Поскребышеву. Товарищ Сталин еще работает. Отдадим письмо, сегодня получили, сегодня отдадим, береженого… дальше сам знаешь. А там как скажут, домой идти или ждать, посмотрим.

***

Сталин, прочитав письмо, задумчиво ходил по кабинету. Ему письмо тоже не понравилось, но по другой причине. То, что копия направлена в Генштаб, было ему на руку. О письме, скорее всего, станет известно Тухачевскому, а зная Михаила он не упустит возможности высказать свое, самое умное, мнение по этому вопросу. Сталина давно, еще с Гражданской, Тухачевский раздражал своим зазнайством, безаппеляционностью суждений, и, с точки зрения Сталина, наплевательским отношением к своей работе. Сказывалось и то, что они были полными противоположностями, Сталин любой вопрос тщательно изучал, советовался с другими, узнавал их точку зрения, лишь после этого принимал решение. Михаил Тухачевский всегда поступал наоборот, на основании гениального прозрения, сразу пришедшего в голову, он спешил эту мысль провести в жизнь. Иногда, достаточно редко, эти решения действительно были правильными, он был далеко не дурак. Но значительно чаще, как в Варшавской операции, они приводили, или могли привести к катастрофе.

Сталину в письме не понравилась та уверенность, с какой автор писал о будущих событиях. Предопределенность будущего, вот что задело его за живое. То, что было написано в первой части записки, с той или иной степенью достоверности могли знать французская и английская разведки, но никто не стал бы писать столь уверенно о грядущих событиях. Оставался еще один загадочный пункт с человеком по фамилии Стаханов. Подставлять своих агентов, чтоб добавить достоверности письму, это не лезло ни в какие ворота. Поэтому первое, что он спросил,

– Что вы выяснили по Стаханову?

– НКВД ничего не известно о человеке с такой фамилией, который может внезапно прославится.

– Что известно по остальным пунктам?

– По первому,

– По первому, не надо, давайте дальше.

– Слушаюсь! По третьему пункту, Наркомату иностранных дел и отделу внешней разведки ничего не известно. Четвертый пункт, по их данным, стопроцентной уверенности в победе блока левых партий нет, хотя такой исход вероятен. По пятому и шестому пункту информации нет.

– У вас все?

– Да, товарищ Сталин.

– Литвинов и Артур ничего не знают. А вы, товарищ Петровский, что можете добавить?

– Я занимался теми тремя пунктами докладной записки, которые касаются РККА, товарищ Сталин.

– Докладывайте.

– По первому пункту. Внешняя разведка подтвердила, что зенитные пулеметы "Максим" не смогут оказать существенного вреда пикирующему бомбардировщику Юнкерсу 87 принятому в этом году на вооружение Германии. Пулемета калибра 12,6 ДШК в настоящее время не существует. Пулемет ДК дорабатывает в Коврове конструктор Шпагин, возможно автор записки так назвала будущий пулемет. По словам Дегтярева, работы над пулеметом продвигаются успешно, но он затруднился назвать время окончания. По автоматическим зениткам ведутся работы по калибру 37 мм, несколькими группами разработчиков, работы далеки от завершения. По пункту два. Противотанковая винтовка Рукавишникова далека от завершения, но уже видно, что указанные недостатки ей будут присущи. Я консультировался с Дегтяревым, он сказал, его КБ готово взяться за разработку противотанковой винтовки. Через год обещал завершить разработку и представить первый опытный образец на испытания. Рукавишников заявил, что ему нужно не меньше года на доработку своей винтовки. По пункту три ситуация сложная. Армия недовольна как качеством, так и количеством выпускаемых радиостанций. Разработчики обещают недостатки устранить, но сроки называют год и больше. Разработкой систем шифровки и дешифровки радиограмм для нужд армии никто не занимается. Системы, принятые во внешней разведки чересчур громоздки, для нужд армии не годятся.